50 и одно дыхание глубже - Лина Мур

«Так, дыши. Давай.»

Приказывая себе, останавливаюсь и закрываю глаза. Делаю медленные вдохи, пока сердце, как бешеное, разрывает грудную клетку. Пытаюсь не трястись среди этих людей. Но хочется плакать от бессилия. Не могу побороть страх в груди, а это всё из-за воспоминаний. Хороших. Красивых. Любимых. Наших. Лучше бы другое. Мрачное. Болезненное. Но и так больно. Дышать не могу. Задыхаюсь. Открываю глаза, и меня шатает, что едва могу добраться до стены и прислониться к ней. Боже, как больно. Как плохо мне. Делаю ещё глоток, но алкоголь лишь усугубляет моё состояние. Ноги подкашиваются, и сложно их держать прямыми. Прижимаюсь спиной, а она уже мокрая от страха. Всё моё лицо покрылось испариной и тошнит так сильно. Откидываю голову и упираюсь затылком, заставляя себя успокоиться. Всё хорошо. Всё хорошо. Да, всё хорошо. Всё…

Мой взгляд проходится по верхнему этажу, где стоят люди, общаясь друг с другом. За ними висят картины, которые тоже выставлены на продажу. Глазами пробегаюсь по лицам, и останавливаюсь на лестнице, что ведёт с верхнего этажа. Одни спускаются, другие поднимаются. Внимание привлекает тёмно-синий костюм, облегающий мускулистое мужское тело. Он не двигается отчего-то, стоит посреди лестницы и не спускается. Поднимаюсь глазами по галстуку, и внутри меня раздаётся громкий взрыв. Бокал падает из рук, когда мои глаза встречаются с тёмными, карими, шоколадными и удивлёнными. Каштановые волосы блестят в свете люстр над ним. Время замирает, оставляя меня одну. И его. Это он. Он, смотрящий на меня, и не двигающийся. Николас Холд. Это Николас. Ник…

Дышать не могу, а сердце даже не стучит. Его губы двигаются, а в моей голове такой шум. Огни начинают кружиться вокруг меня, звук резко включается, и я читаю по его губам. «Мишель.»

Бокал с громким стуком разбивается перед моими ногами, обрызгивая шампанским туфли и колготки. Испуганно смотрю на людей, что обратили на меня внимание. Паника накрывает с головой, как цунами, не давая мне выжить в этой схватке.

– Простите… простите… – шепчу я, двигаясь по стенке, и не могу отвести от него взгляда. Вот он мой страх. Вот он, далеко от меня и так близко. Сковывает меня и не даёт дышать. Не двигается. Стоит и смотрит на меня. Забирает снова… Больно! Боже, спаси меня! Боже… это он… он… это он.

Разворачиваюсь и несусь на дрожащих ногах к гардеробу, слыша позади своё имя. В уши словно наложили ваты, и я не понимаю ничего. Меня штормит, хватаясь за стойку, быстро дышу.

– Моё пальто… чёрное… пальто, – торопливо прошу я у мужчины.

– Ваш номерок? – Спрашивает он.

– Я…у Марка… мы недавно… золотые пуговицы…

– Мишель!

– Чёрт, – оборачиваясь, вижу, как Николас прорывается сквозь толпу, пытается догнать меня. Нет! Нет! Не могу!

Плюю на своё пальто и бегу к дверям, распахивая их и выбегая на холод.

– Мисс…

К чёрту, всё к чёрту! Боюсь, что упаду сейчас на высоких каблуках и ступенях, что прыгают перед глазами.

– Мишель! Стой! – Крик остаётся за моей спиной, пока я перебираю ногами и бегу, но чувствую, что упаду. Ещё немного и лишусь чувств. Тонкие каблуки застревают в кладке камня под ногами. Мне так плохо, голова сильно кружится. Останавливаюсь и закрываю лицо ладонями, только бы пережить. Нет… не ходи за мной… нет… дай мне дышать… сейчас упаду…

– Мишель? Это ты? Правда, ты? – Тихий и такой сочный голос из моих воспоминаний раздаётся за спиной. Чувствую каждой клеточкой его. Чувствую так сильно, что сердце болит. Давит на грудь, и дышать сложно. Чувствую. Его.

Распахиваю глаза и опускаю руки, собирая себя по кусочкам, чтобы обернуться. Обернуться и встретиться с ним лицом к лицу.

– Здравствуй, Николас.

Это мой голос? Почему такой сиплый и болезненный? Почему несильный? Не показывающий ему, что мне плевать. Да потому что не могу смотреть на него. Изъедает меня изнутри, когда встречаюсь с ним взглядом. Тёмные глаза блестят только ему понятным безумием крови. Молчит, осматривая меня, поднимает голову и делает шаг, а я от него.

– Здравствуй, Мишель. Ты… ты выглядишь иначе. Ты изменилась. Очень сильно похудела. Но ты красивая, очень красивая, – произносит он, постоянно сглатывая, словно ему не хватает воздуха.

– Ты ни капли не изменился, – выдавливая из себя, облизываю губы. – Мне надо… меня ждут… мне надо идти…

– Подожди. Секунду. Нет, минуту. Хотя бы минуту, – быстро говорит он, перекрывая мне путь.

Опуская голову, смотрю на его галстук. И так близко, что ветер доносит аромат его одеколона, что пропитал мою кожу, въелся в кровь и сейчас заставляет бежать её, заводя сердце на максимальную скорость. Не дышать. Задохнуться бы.

– Я соболезную твоей утрате. Мне жаль, что операция не помогла. Я отослал цветы…

– Не нуждаюсь, Николас. Если это всё, то дай пройти, – обрываю его, не желая слушать об этом. Не сейчас. Потому что на грани. На грани истерики. Сердце взрывается медленно на тысячи осколков, не давая мне возможности держаться. Трясёт изнутри. Ощущаю, как дрожу, что даже ему видно. А сердце всё рвётся на части, туманя мой разум.

– Нет. Не всё. Я прошу прощения за ту ночь. Мне жаль. Прошу тебя, Мишель, позволь мне объяснить всё. Я был неправ. Давай, поговорим. Обсудим. Не знаю, но я должен что-то сделать. Пожалуйста. Крошка…

Буквально в секунду кровь загорается ядовитым огнём, и моя рука, взлетая, с размахом ударяет его по щеке. Больно! Чёрт побери, как дерёт ладонь! Но это ничто по сравнению с тем, как болезненно это слово!

– Не смей! – Вскрикиваю я, когда он подносит свою руку к щеке. – Тебе жаль? Тебе всего лишь жаль, Николас? Засунь свои соболезнования себе в задницу, понял? Пошёл ты туда же со своими словами извинения! Ненавижу тебя!

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но не могу. Злость такая сильная внутри. Она просто не даёт думать здраво, она наполняет мою голову алым дымом. Она повелевает мной, открывая все чувства во мне. Больше нет возможности сдерживаться. Не хочу. Поворачиваюсь и ударяю кулаками по его груди, отчего он делает шаг назад.

– Тебя не было там! Ты не пришёл! А я ждала! После всего я ждала тебя! Сукин сын! Ненавижу тебя! Ты не пришёл на похороны! Ты не пришёл! – Кричу я, глотая слёзы, которые появляются из ниоткуда. Ударяю по нему, а он даже не защищается. Принимает безвольно мои удары.

– Ты не пришёл, – вытираю трясущейся рукой слёзы и отступаю. – Тебе только жаль?! Но мне больше чем жаль, Николас. Я ненавижу тебя, да так сильно, что готова убить. Я не прощу тебя! Никогда и ни за что! Ты не пришёл! Я не позволю тебе забрать ещё что-то у меня!

Закрываю рот рукой, только бы больше не кричать от этой невыносимой боли, что раздирает мои вены. Бежать! Я должна бежать! Хватит! Только разворачиваюсь, как слышу его голос. Тихий. Мёртвый. Незнакомый. Охрипший.

– Я был там. Сидел в машине и не смел выйти. Я был там, Мишель.

Эти слова застревают во мне, и огненная волна наполняет сердце, ещё сильнее принося боль. Жмурюсь так сильно, что глаза болят. Отнимаю руку ото рта, которая безвольно падает вдоль тела.

– Ты всегда боялся. Всего. А я сгорела в тебе. Сгорела дотла, Николас. Ты трус. Ты обещал… чёрт возьми, ты обещал и не сдержал обещания. Ты оставил раны на мне, – произношу я, поворачиваясь к нему. – Нет, не на теле. А внутри. Ты убил меня. Ты забрал меня и бросил. Ты обвинил меня. Ты предал меня. Я никогда тебя не прощу…

– Мишель, прошу. Возможно, это кажется трусостью. Но откуда мне было знать, что ты ждёшь? Я писал тебе! Писал, но не отправил ни единого сообщения! Ты должна ненавидеть меня! Это правильно. Твоя ненависть верная ко мне, но и я…Я не знал, что делать. Не знал, когда мне рассказали правду, которую ты скрыла от меня. Почему? – Повышает он голос, а потом уже тише и снова. Пробегаясь по моему лицу глазами, ищет помощи, как и раньше. Только сейчас всё изменилось. Он ещё глубже засел во мне. И смотрю на него, такого красивого, одинокого и предаю себя. Ещё секунда и я брошусь в его руки, умоляя вернуть мою душу. Но боль имеет прекрасное свойство останавливать.

– Дай мне возможность, Мишель. Давай поговорим. Мишель…

– Ты недостоин объяснений, – холодно произношу я, потирая руки, которые сейчас уже чувствуются. – Ты ничего не достоин, даже разговора. Ты оборвал всё, что было между нами. И больше я не буду дышать тобой. Я не желаю видеть тебя. Я хочу забыть тебя. Я… прощай.

– Мишель…

– Нет! – Повышаю голос и, выставляя руку вперёд, отхожу от него. – Теренс. Сейчас тройной Теренс, Николас. Ты понимаешь ведь боль только так? Ты ведь там, а я больше не собираюсь идти к тебе. С меня достаточно твоей боли, Николас. Так вот ответ на любой твой вопрос и предложение – Теренс.

– Ты не можешь, – шепчет он, качая головой.

– Это ты не можешь вот так появляться и просить у меня что-то. Время ушло, Николас. И я не желаю его возвращать. Я думала, ты вознёс меня на небеса, а это был ад. Но туда я не пойду более. Нет. Не приближайся ко мне. Никогда. Ни на секунду в этой грёбаной жизни. Дай мне дышать… хотя бы дышать… без тебя… исчезни навечно из моей судьбы. Просто исчезни и оставь меня в покое. Нет! Ни за что!